7 С. Красильников. Серп и молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири

159



Таблицы из книги

http://picasaweb.google.com/sovderglazamivchk/Sim



Таблица 7
Дислокация спецпереселенцев в комендатурах Западной Сибири. На 25 февраля 1931 г.*

Наименование
Основное кол-во
спецпереселенцев
комендатур
Семей
Едоков в них
Одиночек
Всего едоков
Шерстобитовская
988
3 526
—
3 526
Тоинская
918
4 179
—
3 916 .
Парбигская
413
1 984
116
2 100
Галкинская
405
1 359
—
1 359
Кулайская
360
773
222
995
Шегарская
572
1 935
2
1 937
Кето-Чулымская
1 312
4 842
—
4 842
Нарымская
3
9
566
575
Колпашевская
2
6
475
481
Могочинская
264
1 244
443
1 687
Ново-Кусковская, вместе с прибывшими из Томска
541
2 588
324
2 912
Саралинская
100
391
66
457
Ольховская
50
247
171
418
Таштыпская
—
—
138
138
Егоро- Салаирская
—
—
200
200
Тисульская
46
177
100
277
Ярцевская
194
804
763
1 567
Кузнецкстрой
—
—
241
241
Ст. Бочаты
—
—
131
131
Погрузбюро, Новосибирск
—
—
50
50
Нижне-Обское л[есничест]во
—
—
188
188
С/х и др. работы
500
—
—
500
Томск-база
—
—
—
5 000
* ГАНО. Ф. Р-47, Оп. 5. Д. 125. Л. 38.
государственными органами до и после революции на территории На-рымского края. Так, дореволюционная административная ссылка насчитывала здесь несколько тысяч человек. В ходе весенне-летней депортации 1930 г. сюда переместили 28,4 тыс. «раскулаченных». Заброска продолжалась и в зимнее время. В результате к 1 июня 1931 г. в крае сосредоточилось 50 687 спецпереселенцев (в т. ч. крестьяне, направленные в мае вниз по Оби тотчас вслед за ледоходом). В последующем численность этой груп-
160

пы стала стремительно возрастать и к началу сентября 1931 г. достигла 215 261 чел., в 1932 г. она постепенно сокращалась: в январе — 195 571 чел., феврале - 191 216, марте — 189 062, апреле - 184 992, мае — 183 908, июне — 182 298 чел. Констатируя явное уменьшение общей численности спецпереселенцев (почти на 30 тыс. чел.), начальник СибЛАГа И.М. Биксон был настроен отнюдь не пессимистически. «В свете задачи колонизации громадной территории Нарыма, проведенной в минимальный промежуток времени, — отмечал он, — эта величина убыли за год не должна считаться особенно большой»39. В «Обобщающем отчетном докладе» содержались данные о том, из каких величин складывалась эта убыль.
Таблица 8
Движение спецпереселенцев в комендатурах Нарымского края, июнь 1931 — май 1932 гг., чел/

Спецпересе-
ленцы Июнь –сентябрь 1931г
Сентябрь-январь 1931-1932г
Январь 1932г
Февраль 1932г
Март 1932г
Апрель 1932г
Май 1932г
Всего за июнь-май 1931-1932г
Родившиеся
905
1 416
434
286
223
124
93
3 841
Возвращенные








из бегов
2 929
899
536
722
732
967
936
7 721
Умершие
534
7 499
1 438
1 568
1 666
1 077
1 431
25 213
Бежавшие
4 961
11 473
3 017
3 076
3 144
1 205
1 102
27 178
Возвращенные








на родину
312
6 834
1 318
528
656
547
434
10 669
* Составлена по данным: ГАНО. Ф. 47. Оп. 5. Д. 137. Л. 59.
Согласно статистическим выкладкам, «прибыль» складывалась из показателей «родившихся» и «возвращенных», что в сумме составляло около 10 тыс. чел. (табл. 8). «Убыль» давали умершие, бежавшие и возвращенные на родину, что в сумме составляло свыше 55 тыс. (эта величина приблизительна, поскольку статистика не разъясняла, кого учитывали в графе «бежавшие» — только тех, кто был пойман и возвращен, или только бежавших). Таким образом, общий показатель движения спецпереселенцев составил в течение года отрицательную величину в 45 тыс. чел., а возможно, и больше.
Расхождение между показателем общего уменьшения численности спецпереселенцев с сентября 1931 по июнь 1932 г. на 30 тыс. чел. и показателем отрицательного баланса «прибыли» и «убыли» в 45 тыс. чел. объясняется тем, что баланс рассчитывался из данных, относящихся к более длительному периоду, в т. ч. к июню — началу сентября 1931 г. (а именно он и дает превышение «убыли» над «прибылью» примерно на 12 тыс. чел.).

6 - 7627

161


Таблицы из книги

http://picasaweb.google.com/sovderglazamivchk/Sim



Таблица 9
Движение спецпереселенцев в комендатурах страны и Нарымского края, чел.*


Комендатуры
Спецпереселенцы
страны (1 января
Нарымского края
Колпашевская

1932 — 1 января
(1 апреля 1931 —
(1 января —

1933 г.)
1 апреля 1932 г.)
1 сентября 1932 г.)
Родившиеся
18053 / 1,4"
3841 / 1,6
196 / 1,0
Возвращенные



из бегов
37978 / 2,9
7721 / 3,5
504 / 2,5
Умершие
89754 / 6,7
25213 / 11,0
2531 / 12,0
Бежавшие
207010 / 15,0
27186 / 12,0
2296 /11,0
Всего
1317022 / 100
230000 / 100
20019 / 100
* Составлена по данным: Земсков В.Н. «Кулацкая ссылка» в 30-е годы // СОЦИС. - 1991. - № 10. - С. 6; ГАНО. Ф. 47. Оп. 5. Д. 137. Л. 59; Д. 138. Л. 80. ** В числителе — чел., в знаменателе — %.
Представить масштабы и специфику движения спецпереселенцев, размещенных в Нарымском крае, в общем контексте «кулацкой ссылки» в стране помогает сравнение внутрирегиональных и общесоюзных данных (табл. 9). Сравнительные характеристики не претендуют на полноту, поскольку данные по Нарымскому краю отражают динамику за несколько иной отрезок времени, чем по стране в целом, а сведения по Колпашевской комендатуре, входившей в группу т. н. северных (на-рымских) комендатур СибЛАГа, даны за восемь месяцев 1932 г. Вместе с тем сопоставление имеющейся информации позволяет выяснить соотношение важнейших факторов, определявших динамику движения спецпереселенцев в системе ГУЛАГа в 1931—1932 гг. Так, в статье «прибыль» доли родившихся и возвращенных из бегов по стране в целом и по Нарымскому региону значительно не различались, но в статье «убыль» расхождения между ними существенны. Комендатуры Нарымского края по показателю смертности почти вдвое превосходили комендатуры страны, но по удельному весу бежавших существенно уступали. Иначе говоря, условия, режим пребывания в Нарымских комендатурах отличался особой жестокостью. В отдельных комендатурах региона, в частности Колпашевской, смертность в отмеченный период была чрезвычайно высокой.
Функционеры СибЛАГа в своем отчете не скрывали, что «смертность особенно значительна была в первые месяцы вселения и главным образом среди детского населения и стариков». Приводились, в частности, такие цифры: только с июня по август 1931 г. умерло более 14 тыс. спецпереселенцев, среди которых доля детской смертности достигала 76 %. Однако эта ужасающая статистика в докладе чекистов получила оптимистичную окраску: «Если в среднем за месяц периода с 1 июня по 1 сентября 1931 г. умерло 3 511 чел. и в период с 1 сентября 1931 г. по 1 января 1932 г. умерло 1 875 чел., то в 1932 г. число смертей снизилось до 1 077 чел. в апреле и 1 159 чел. в мае»40. Приведенный отрывок — характерный образчик манипулирования статистикой для
162

создания мифа о том, что снижением смертности в своей среде спецпереселенцы были обязаны в первую очередь СибЛАГу.
Следует отметить, что ведомственная (сиблаговская) статистика не была способна отразить реальный уровень смертности среди спецпереселенцев. Так, практически невозможно было учесть человеческие жертвы в пути следования крестьянских семей из мест выселения до их размещения в одном из спецпоселков. Даже переселение внутри Сибири (из южных в северные районы) продолжалось около месяца и делилось на три этапа: 1) до железнодорожного пункта и оттуда до Новосибирска, Томска, Омска, 2) из этих городов на баржах водным путем — в районы среднего и нижнего течения Оби, 3) из конкретного пункта-«накопителя» — в конкретные спецпоселки по притокам Оби. На каждом из этих трагических этапов людей подстерегала смерть, иногда запланированная репрессивными органами. Были случаи затопления барж, вмещавших от нескольких сотен до тысячи человек и т. д. На о-ве Назинском на Оби близ пос. Александрове (Томская обл.), о событиях на котором уже говорилось, в мае 1933 г. было высажено около 6 тыс. чел., а к началу вывоза по поселкам, менее чем через месяц, умерло около 2 тыс. чел.41
В динамике численности спецпереселенцев отразилось явление «об-ратников» — лиц, «возвращенных на родину по разным причинам». Среди «обратников» выделялись две группы: а) инвалиды и пожилые люди, передаваемые на иждивение хлопотавшим за них родственникам (около 9,5 тыс. по нарымским комендатурам с июня 1931 г. по июнь 1932 г.); б) лица, добившиеся пересмотра приговоров о высылке, — «неправильно высланные» (1,2 тыс. чел. за тот же период). В обеих группах насчитывалось 10,7 тыс. чел., или около 5 % от общей численности спецпереселенцев42. Возвращение части нетрудоспособных лиц на родину вряд ли следовало интерпретировать как проявление нормального человеческого сострадания со стороны СибЛАГа. Во-первых, возвращали лишь тех, о ком настойчиво хлопотали близкие. Во-вторых, таким образом администрация освобождалась от дополнительных забот по созданию домов инвалидов (хотя их все равно позднее пришлось создавать) и от необходимости содержать нетрудоспособное население.
Особые волнения администрации были связаны с побегами, принимавшими массовый характер особенно в момент становления системы спецпоселений — «принудительно заселяемых поселков для кулаков 2-й категории». Так, по неполным данным, осенью 1930 г. из 28,4 тыс. чел., размещенных в районах Нарымского края, в бегах числилось 23,4 тыс. чел. В одну из самых страшных комендатур — Кулайскую, находящуюся на болотах на стыке Омской и Томской областей, весной 1930 г. был доставлен 8 891 чел., а в августе в ней оставалось лишь 1 246 чел.43 Функционеры были вынуждены признаться в «утечке людей из-за невозможных условий местности». Игнорирование при размещении спецпоселков таких факторов, как непригодность отведенных земель, отдаленность поселков от мест работы и т. д., обусловило необходимость переселить внутри комендатур примерно четверть семей и стало причиной формирования у спецпереселенцев установки на бегство. Однако не менее значительную роль играло и то, что условия труда и жизни заставляли крестьян выбирать между бегством и изнуряющим принуди-
6' 163

тельным трудом в обстановке голода и эпидемий. В ответ на ужесточение режима пребывания в комендатурах весной — летом 1931 г., когда спецпоселки после реформирования карательной системы были переданы из ведения Комендантского управления НКВД СибЛАГу, участились побеги и проявления других форм сопротивления.
В конце июля 1931 г. в Парбигской комендатуре произошел взрыв протеста, в котором проявились элементы организованности, присущие восстанию (хотя в полной мере восстанием это явление назвать трудно). Его активная форма, как бы парадоксально это ни звучало, была порождена самой репрессивной системой. Согласно сложившейся практике, для удобства управления и контроля спецпереселенцев старались селить компактно, создавая с учетом прежнего места жительства крестьян землячества. Внутри самих поселений крестьяне делились на десятки и сотни. Таким образом руками системы создавалась организационная структура, которая в определенных условиях могла сработать против ее «творцов». В 20-х числах июля взбунтовалось население нескольких поселков, в которых компактно проживали спецпереселенцы из Кузбасса и с Алтая. Их поддержали другие сибиряки. Активную роль в волнениях играли 1,5—2 тыс. чел. (до 10 % от общей численности контингента комендатуры). Они разоружили охрану нескольких поселковых комендатур и попытались «поднять» соседние районы. Усилиями местных партийно-советских органов (мобилизация актива) и прибывших вооруженных формирований ОГПУ бунт локализовали. В течение недели волнение было подавлено, сотни спецпереселенцев погибли, власти производили массовые аресты и организовали поимку бежавших в тайгу.
Из обвинительного заключения по уголовному делу о вооруженном выступлении крестьян-спецпереселенцев в Чаинском р-не, подготовленном Томским оперсектором ОГПУ 29 сентября 1931 г.44, события двухмесячной давности реконструировались чекистами как организация и осуществление «вооруженного восстания кулачеством, контрреволюционно и антисоветски настроенным». Текст «Обвинительного заключения» при всей очевидной тенденциозности содержит информацию о событийной стороне происходившего в поселках Парбигской комендатуры нарастания крестьянского недовольства, переросшего в восстание. В начале июля 1931 г. возглавляемая Г.Е. Усковым группа «кулаков», высланных из Ленинского р-на (Кузбасс), устроила «полулегальное собрание» с приглашением представителей других районов «под предлогом обсуждения вопроса посылки делегации в край с ходатайством о прибавке пайка»45. Справедливо полагая, что создание и посылка подобной делегации легальным путем невозможна, Усков развернул работу по рассылке агитаторов по соседним комендатурам (в Галкинскую и др.) для выдвижения согласованных требований к властям. В дальнейшем ему удалось получить от руководства соседнего сельсовета несколько десятков чистых бланков, благодаря которым его соратники могли передвигаться по территориям близлежащих комендатур. В конце июля, по версии чекистов, Усков уже целенаправленно готовил восстание, планируя захватить соседние села и райцентр (с. Подгорное), затем «пароходы и дальше двигаться в Новосибирск». Неясно, верил ли сам Усков в подобную перспективу развития событий или документ отражает домыслы проводивших следствие чекистов, но 29 июля 1931 г.
164

«активная группа» во главе с Усковым выступила сразу в нескольких поселках, «вооружившись за счет разоруженного местного населения и работников комендатуры». Повстанцы захватили несколько населенных пунктов, но 31 июля их начали окружать отряды ОГПУ, милиции и партотряды Чаинского и соседних районов. 1 и 2 августа развернулись действия по ликвидации повстанческих «банд», в ходе которых погиб сам Усков и его окружение. По сообщениям чекистов, «со стороны банды убито более 100 чел. <...> со стороны партотрядов убито — 4 и ранено 3 человека»46. После подавления выступления чекистами были арестованы 135 «активных участников повстанческой организации». Последние постановлением Особой тройки ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю от 21 октября 1931 г. были осуждены на разные сроки — от десяти лет лагерей до 2 лет заключения условно со ссылкой вместе с семьями в самую северную из комендатур — Александре-Ва-ховскую, имевшую статус штрафной47.
Материалы «Обвинительного заключения» дают основание считать, что к вооруженному выступлению высланных крестьян подтолкнули сами карательные органы, допускавшие перебои в снабжении продовольствием и предметами первой необходимости, что усугубляло и без того экстремальные условия расселения в таежной и болотистой местности. Следует учитывать также, что в ссылку попала значительная часть семей, главы которых находились либо в других комендатурах, либо в местах заключения. Среди 38 тыс. чел., расселенных летом 1931 г. в Чаинской группе комендатур, около 19 тыс. составляли дети и подростки до 16 лет, наиболее подверженные заболеваниям и смертности. Начальник Комендантского управления Долгих, побывавший в июне 1931 г. с инспекционной поездкой в ряде комендатур, в т. ч. расположенных по р. Чая, вынужден был констатировать, что «смертность на отдельных участках, преимущественно детей, в момент моего нахождения, была 10—35 человек в сутки. В данное время (на 20-е числа июня. — С.К.) ориентировочно цифру смертности можно исчислять около 1.000 человек»48. В подобных условиях достаточно было незначительного повода — перебоев в снабжении продовольствием и уменьшения выдаваемого пайка, который и без того составлял не более 300 г муки на человека в день, чтобы поднять спецпереселенцев на выступление. Голод и нужда придали ему массовость, чего нельзя было сказать о степени организованности. Повстанцы действовали стихийно, без четкого плана. По территориям Парбигской комендатуры спецпереселенцы перемещались «всей повстанческой массой», что облегчило задачу карательных отрядов локализовать и подавить крестьянское выступление. В действиях самих повстанцев, при всем намерении чекистов придать выступлению антисоветский, контрреволюционный характер, политической окраски не прослеживалось. С очевидностью это проявилось в отношении к представителям местных органов власти и работникам комендатуры, которых обезоруживали и арестовывали. Последние понесли небольшие потери только непосредственно в ходе вооруженных столкновений. Жестокость расправы с восставшими (примерно десятая их часть погибла) резко контрастировала с относительной «мягкостью» репрессий в отношении арестованных после подавления выступления
165

135 «активистов» — никто из них не был расстрелян, обвинения, предъявленные части арестованных, не подтвердилась.
Отношение местного населения к происходившим событиям было неоднозначным — от сочувствия и поддержки повстанцев частью работников сельсоветов до активного участия в подавлении крестьянского выступления поднятых по мобилизации и сведенных в партотряды коммунистов и комсомольцев. Местные активисты привлекались карательными органами и для задержания бежавших в тайгу спецпереселенцев. Работникам ОГПУ пришлось даже расследовать откровенно бандитские действия одной из такого рода групп. С 1 августа по 15 сентября, творя самосуды и мародерствуя, «сельактив» д. Тунгусово охотился в окрестностях деревни за спецпереселенцами и ехавшими к ним родственниками. Расследование установило, что группой (фактически бандой) было убито 15 чел.: «Отбираемые вещи у убитых и проезжающих граждан (родственников спецпереселенцев) лучшего качества делились между участниками убийств и грабежей, а низкого качества сдавались в сельпо для распределения среди колхозов, объединенных сельсоветом, и тарифицированного населения»49. Заместитель райуполномоченного ПП ОГПУ Станкевич в своей докладной записке в райком партии был вынужден признать факт превращения «боевой группы для самоохраны деревни и колхоза» в «группу красных бандитов», обвиненных по ст. 59 п. 3 УК РСФСР50.
Примечательно, что власти районного звена хорошо понимали истинные причины, побудившие спецпереселенцев к выступлению (голод, высокая смертность, бытовая неустроенность). Опасаясь повторения летних событий, секретарь Чаинского РК ВКП(б) Осипов в письме Эйхе от 22 сентября 1931 г. писал: «В Чаинском районе и комендатуре, где недавно было кулацкое восстание, чрезвычайно напряженное положение с продовольствием. 36 000 кулаков и кулачат голодают, с 15 по 19 сентября им давали по 100 грамм на семью, с 19 сентября совершенно прекратили выдачу хлеба, т. к. на складах комендатур совершенно нет хлеба <...> Во избежание голодного бунта (очень невыгодно нам — хуже восстания политически) мы настаиваем категорически о помощи нам в заброске продовольствия этим кулакам». Осипов сделал откровенный выпад против руководства СибЛАГа, фактически возложив на него ответственность за катастрофическое положение в спецпоселках и, в частности, за восстание. «...Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, — писал он, — что эта Парбигская комендатура совершенно не обеспечена руководящим составом поселковых уполномоченных и другой состав переарестован за дискредитацию Соввласти и прямо провокацию восстания <...>»51 Суть событий в Парбигской комендатуре летом 1931 г. очевидна: спецпереселенцы были спровоцированы на вооруженное выступление совокупными действиями и просчетами властей различных уровней, которые в комендатурах непосредственно представляли работники карательных органов. «Кулацкое восстание» наглядно показало способность спецпереселенцев к гражданскому неповиновению даже в таких экстремальных условиях, а также выявило крайнюю слабость и неэффективность системы управления комендатурами.
166

Система управления в районах спецпереселения была адаптирована СибЛАГом к местным условиям и состояла из двух основных звеньев — поселковой и участковой, территориально объединявшей группу спецпоселков, комендатур. Основание пирамиды управления составлял штат поселковой комендатуры (комендант, помощник-секретарь, исполнители и т. д.), опиравшийся, в свою очередь, на представителей спецпереселенцев — десятников, или звеньевых, — руководителей групп из десяти дворов52.
Резкий рост контингента спецпереселенцев в районах Нарымского края весной—летом 1931 г. потребовал соответствующего увеличения административно-репрессивного аппарата со 100—150 до почти 500 чел. Комплектование штата в обстановке спешки, нервозности и «новизны дела» привело к негативным последствиям, которые превзошли худшие ожидания. Почти полная бесконтрольность и вседозволенность в сочетании с некомпетентностью (например, в районах спецпоселения коменданты принимали на себя функции государственных и чрезвычайных органов, бравших всю полноту ответственности за жизнь в поселках — от снабжения до поиска бежавших) новых кадров заставили руководство СибЛАГа пойти на экстраординарные меры. С лета 1931 по лето 1932 г. в ходе реорганизаций, проверок и чисток аппаратов комендатур на местах было уволено 654 чел., против 70 чел. возбуждены дела, по которым около 50 чел. оказались осуждены (один был расстрелян, другие получили различные сроки — от трех до десяти лет)53.
Произвол и должностные преступления работников комендатур носили настолько явный характер, что в их вскрытии принимали участие не только должностные лица (работники ОГПУ и СибЛАГа), но и руководство партийных и советских органов районов, где размещались комендатуры. Обеспокоенность последних имела, впрочем, прагматическую подоплеку, ибо голодные бунты, «кулацкие волынки», эпидемические заболевания, массовые побеги и прочие реалии спецпереселен-ческого бытия отражались и на местном населении. Так, в связи с упомянутым восстанием спецпереселенцев в Чаинском районе райком партии отмечал, что оно «сильно парализовало работу местных <...> организаций, уборочную кампанию <...>»54
Приведенные выше факты свидетельствуют о том, что беззаконие и профессиональная некомпетентность, будучи родовыми чертами административно-репрессивного аппарата, принимали зачастую угрожающие размеры, ставящие под сомнение стабильность функционирования, в частности, региональной партократии. Не менее важен и другой очевидный вывод: аппарат СибЛАГа, призванный смягчить трудности начального периода принудительной колонизации Нарымского края, являлся по сути одним из главных источников дестабилизации положения в регионе (повышенная смертность, массовые побеги и т. д.).
Положение могло быть еще более трагичным, если бы в сложившейся ситуации не действовали факторы, в определенной степени компенсировавшие просчеты и некомпетентность аппарата принуждения. Речь идет о влиянии традиционных структур самоорганизации спецпереселенцев (семейно-родственные и земляческие связи), с одной стороны, и об использовании интеллектуального потенциала самого «спецкон-
167

тингента» для создания административной, производственной и социально-бытовой инфраструктуры в комендатурах — с другой.
СибЛАГ сравнительно быстро столкнулся с проблемой кадров специалистов различных профессий, необходимых для функционирования комендатурной системы, и предпринял маневр по передаче функций хозяйственного, бытового, медицинского и других видов обслуживания краевым гражданским органам, однако те выдвинули ряд требований, в т. ч. по укомплектованию штатов комендатур за счет специалистов из среды самих спецпереселенцев, заключенных и ссыльных, а также вольнонаемными работниками. Данное требование было удовлетворено и скреплено соответствующими договорами. В результате в 1931—1932 гг. в комендатурах Нарымского края по своей специальности работали сотни репрессированных работников умственного труда разной квалификации. Больше всего их было задействовано в сфере народного образования: 286 из 413 учителей (данные на лето 1932 г.)55 являлись спецпереселенцами, в прошлом это были учителя или просто образованные люди, способные работать в системе начального обучения.
Для функционирования в комендатурах периферийных звеньев аппаратов хозяйственных ведомств СибЛАГом по договорам было передано 104 специалиста из числа заключенных56, в т. ч. 47 чел. являлись профессионалами в области сельского хозяйства (экономисты, агрономы, ветеринары и др., отбывавшие заключение преимущественно по печально известной ст. 58). Эта категория составляла две трети от общей численности специалистов — производственников и снабженцев.
Штат медицинских учреждений в комендатурах комплектовался даже за счет четырех источников: помимо вольнонаемного персонала здесь были не только спецпереселенцы и заключенные, но и ссыльная интеллигенция, направляемая в Нарымский край еще с начала 1920-х гг. Так, в конце 1931 г. на 40 врачей и представителей среднего медицинского персонала из числа вольнонаемных работников приходилось до 50 специалистов из числа ссыльных, заключенных и спецпереселенцев57.
Таким образом, численность только трех профессиональных групп — учителя, производственная интеллигенция, медики, — обслуживавших спецкомендатуры Нарымского края, составляла почти 450 чел. Этот факт заставляет сделать, по меньшей мере, два вывода. Во-первых, необходимо более дифференцированно подходить к воссозданию социально-профессионального облика спецпереселенцев, которые не были стопроцентно крестьянами. Существовавшая практика огульного выселения больших крестьянских семей распространялась на всех членов семей и родственников, занимавшихся и нефизическим (умственным) трудом, разным по квалификации. Оказавшись в спецпоселениях, молодежь, уже прошедшая службу в армии или получившая образование (в т. ч. и профессиональное), в условиях дефицита кадров заменяла специалистов, как правило, средней и низшей квалификации. Этот феномен имел типологическое сходство с процессом рабоче-крестьянского «выдвиженчества» времен первых лет Советской власти, и, несомненно, нуждается в дальнейшем изучении. Во-вторых, очевидна способность репрессивного механизма комбинировать усилия гражданских (правительственных) и карательных органов. СибЛАГ (и шире —
168

ГУЛАГ) продемонстрировал свое качество самообеспечиваемой системы, в которой были представлены все социально-профессиональные категории — от рабочих до священнослужителей и командиров Красной армии. В данном случае роль СибЛАГа в создании производственной и социально-бытовой инфраструктуры в комендатурах за счет внутреннего перераспределения репрессированных была определяющей. Это вовсе не противоречит сделанному ранее выводу о том, что сама репрессивная машина действовала жестоко и часто некомпетентно, усугубляя трагедию раскрестьянивания. Карательная система, действуя в целях самосохранения, до конца не перекрывала возможности для репрессированной интеллигенции реализовывать себя профессионально.
О том, как менялись численность и размещение спецпереселенцев в комендатурах Западной Сибири с осени 1931 до конца 1932 г., можно судить по данным, которые представлялись СибЛАГом ОГПУ в различные директивные органы по запросам последних (табл. 10, 11).

Дислокация комендатур с численностью поселков и в Западной Сибири, на 24 сентября


Таблицы из книги

http://picasaweb.google.com/sovderglazamivchk/Sim



Таблица 10
спецпереселенцев в них 1931 г.*


Комендатуры
Поселки
Количество
Семей
Едоков
Сельскохозяйственные

1. Александро-Ваховская
6
729
1938
2. Нижне-Васюганская
20
3485
18 840
3. Средне-Васюганская
18
4739
19 909
4. Галкинская
7+2
1175
7379
5. Кето-Чулымская
29
5812
22700
6. Кетская
16
4076
18 157
7. Кулайская
3
1387
4253
8. Парабельская
39
6561
27 693
9. Парбигская
31
7483
33 316
10. Тоинская
21
1984
7847
11. Шегарская
7
1726
7135
12. Шерстобитовская
50
1896
7030
ВСЕГО
247+2
41 053
176 197
Смешанные

Лесные

1. Колпашевская
13
4304
19 344
2. Могочинская
5
1237
5965
3. Ново-Кусковская
17
2833
12 084
ВСЕГО
35
8374
37 393
Работающие у ЦМЗ**

1. Егоро-Салаирская
1
52
277
2. Мартайгинская
11
1412
6159
169

Комендатуры
Поселки
Количество
Семей
Едоков
3. Ольховская
5
889
3712
4. Саралинская
17
802
3394
5. Таштыпская
2
10
150
6. Терсино-Усинская
4
90
374
ВСЕГО
40
3 255
14 066
Востокутоль

Лесные

1. Анжерка
6 кв[артир]
500
2637
2. Горно-Шорская
18
1495
7246
3. Крапивинская
8
741
3640
4. Яйская
4
1436
4843
ВСЕГО
30+6 кв[артир]
4172
18 366
Шахтные

1. Анжерская
2
Св. нет
9931
2. Прокопьевская
7
1 967
10 256
ВСЕГО
9
1 967
20 187
Востокосталь

1. Кузнецкстрой
Св. нет
4390
21 461
Распредлагеря и временные комендатуры
Св. нет
1953
7650
ВСЕГО
361+2+6
65 164
295 320
* ГАНО. Ф. П-3. Оп. 2. Д. 156. Л. 84 - 85. ** Трест «Цветметзолото».
Таблица 11
Дислокация комендатур с численностью поселков и спецпереселенцев в них в Западной Сибири, на декабрь 1932 г.*

№№ п/п
Наименование районных комендатур
Число поселков
Количество населения в них
Всего
Мужчин
Женщин
Детей до 12 лет
Подростков с 12 до 16 лет
1
Каргасокская
59
5 119
5 958
7 718
2 782
21 577
2
Парабельская
114
5 969
6 591
7 945
3 178
23 683
3
Колпашевская
35
5 338
6 715
9 634
3 381
25 068
4
Чаинская
73
7 731
8 728
11 669
3 590
31 718
5
Могочинская
7
1 800
1 480
1 922
521
5 723
170

№№ п/п
Наименование районных комендатур
Число поселков
Количество населения в них
Всего
X
Женщин
Детей до 12 лет
Подростков с 12 до 16 лет
6
Ново-Кусковская
21
2 049
2 077
2 518
615
7 259
7
Кулайская
11
780
785
1 055
202
2 822
8
Тяжинская
44
3 858
4 296
5 942
1 426
15 522
9
Колыванская
7
1 498
1 752
2 338
653
6 241
10
Александровская
10
773
774
1 039
278
2 864
ИТОГО по северным комендатурам
381
34 915
39 156
51 780
16 626
142 477
1
Томский пересыльный] пункт
2
2 582
1 207
1 034
328
5 151
2
Анжерская
9
3 966
3 407
3 887
1 230
12 490
3
Прокопьевская
11
5 095
4 870
6 099
1 654
17 718
4
Кузнецкая
27
9 353
7 406
7 644
2 316
26 719
5
Крапивинская
6
466
522
819
237
2 044
6
Барнаульская
8 совхоз[ов]
911
884
573
272
2 640
7
Саралинская
13
1 362
1 262
1 568
435
4 627
8
Егоро-Салаирская
10
339
246
256
69
910
9
Курагинская
1**
2 082
1 965
2 235
841
7 123
10
Мартайгинская
17
2 081
2 051
2 049
638
6 819
11
Таштыпская
3
125
86
123
26
36
ИТОГО по южным комендатурам
Посел. 111 Совх. 8
28 362
23 906
26 287
8 046
86 601
ВСЕГО по всем комендатурам
Посел. 492 Совх. 8
63 277
63 062
78 067
24 672
229 078
* ГАНО. Ф. Р-1353. Оп. 3. Д. 67. Л. 11. Опущены разделы таблицы, содержащие сведения о численности врачебных амбулаторий, фельдшерско-акушерских пунктов, больниц, санитарных участков и т. п., характеризующие состояние медико-санитарного обслуживания спецпереселенцев. ** Вторая цифра написана неразборчиво.
Они не вполне сопоставимы по отдельно взятым комендатурам, поскольку летом 1932 г. СибЛАГ провел реорганизацию аппарата управления спецпереселенцами. До этого времени границы участковых комендатур не были приближены к границам существовавших в Западной Сибири районов. С 1 июля 1932 г. границы участковых комендатур
171

стали соответствовать границам административных районов. В целом же очевидно значительное уменьшение общей численности спецпереселенцев в регионе — с 295 320 (конец сентября 1931 г.) до 229 078 чел. (декабрь 1932 г.), т. е. более чем на 66 тыс. чел., или на 22 %. При этом произошла деконцентрация поселков — их количество увеличилось с 370 до 500, причем как в северных (нарымских), так и южных (кузбасских) комендатурах. Изменения происходили под влиянием разных факторов — от чисто административных (переселения внутри комендатур из непригодных для проживания мест) до экономических (приближение поселков к районам производственной деятельности). В любом случае рост количества поселков повлек за собой расширение низового звена комендатур (поселковых) и, соответственно, самого карательного аппарата.
Третий период реорганизации комендатур наступил весной—летом 1933 г. Он был связан с общими изменениями в направленности репрессивной политики и попытками перенести опыт утилизации труда репрессированных крестьян на другие категории и группы, включавшие преимущественно бывших городских маргиналов. В ходе высылки 1933 г., обстоятельства которой отражены в разделе 4 гл. III, для приема и расселения почти 100 тыс. «нового контингента» потребовалось организовать более 40 поселковых комендатур (табл. 12, 13).


Таблицы из книги

http://picasaweb.google.com/sovderglazamivchk/Sim


Таблица 12
Штаты Томской и южных участковых и поселковых комендатур с численностью трудпоселенцев в них, на сентябрь 1933 г.*
№№
п/п
Наименование
комендатур
Кол-во трудпоселенцев
Работников участковых комендатур
Работников поселковых комендатур
Всего


Старого контингента
Нового контингента
Всего



1
Томская
4062
-
4062
8
5
13
2
Анжеро-Судженская
14657
4900
19557
14
21
35
3
Мартайгинская
6411
-
6411
8
8
16
4
Саралинская
5161
-
5161
10
3
13
5
Краснинская
922
-
922
3
1
4
6
Прокопьевская
22995
14537
37532
23
45
68
7
Кузнецкая
28839
8989
37828
23
45
68
8
Курагинская
7872
-
7872
7
6
13
9
Таштыпская
363
-
363
3
1
4
10
Барнаульская
2603
1750
4350
11
21
32

ИТОГО
93885
30176
124061
110
156
266 * Архив УВД НСО. Ф. 20. Кор. 38 Т.1. Л. 268.

Как следует из приведенных данных, аппарат северных и южных комендатур насчитывал 1 237 чел., которые надзирали за 326 992 трудпог селенцами. В северных комендатурах штат работников комендатур был существенно больше (971 чел. на 202 931 трудпоселенца), чем в южных (266 чел. на 124 061 трудпоселенца), что было связано прежде всего со значительной территориальной рассредоточенностью поселков по обширному Нарымскому окр. В штатах только двух комендатур — Гал-кинской и Колпашевской — насчитывалось 210 чел. Вселение «нового контингента» и организация дополнительных поселковых, а также новых участковых (районных, Тевризской и Бирилюсской) комендатур не изменили уже сложившейся практики укомплектования аппарата комендатур за счет не только вольнонаемных работников, но и трудпосе-ленцев примерно в равных пропорциях (491 и 480 чел. соответственно в северных комендатурах).

Таблицы из книги

http://picasaweb.google.com/sovderglazamivchk/Sim


Таблица 13
Штаты северных участковых и поселковых комендатур с численностью трудпоселенцев в них, на сентябрь 1933 г.*

Наименование участковых комендатур
Контингента и поселковые комендатуры
Работников участковых комендатур
Работников поселковых комендатур
По участковым и поселковым комендатурам
Всего
Старые континг.
Новые континг.
Всего
В/н***
Т/п****
Всего
В/н
Т/п
Всего
В/н


Т/п
Пос.
Пос. к-ры
Пос. к-ры
А.-Ваховская
5 815/Г
2 815/2
3 000/1
22
15
7
22
10
12
44
25
19
Каргасокская
22 423/8
19 232/7
3 191/1
31
17
14
58
26
32
89
43
46
Парабельская
18 561/8
16 423/7
2 138/1
28
16
12
58
26
32
86
42
44
Пудинская
9 297/6
7 524/6
1 773/-
22
15
7
36
16
20
58
31
27
Тоинская
19 342/6
17 577/4
1 765/2
28
15
13
44
20
24
72
35
37
Галкинская
26 171/10
13 456/6
12 715/4
32
17
15
73
33
40
105
50
55
Колыванская
9 385/4
6 185/—
3 200/4
22
15
7
29
13
16
51
28
23
Тевризская
4 500/2
—
4 500/2
21
15
6
15
7
8
36
22
14
Тарская
11 185/5
2 685/2
8 500/3
25
16
9
36
16
20
61
32
29
Колпашевская
25 550/11
20 501/8
5 049/2
32
17
15
73
33
40
105
50
55
Могочинская
10 194/5
5 694/3
4 500/2
25
16
9
36
16
20
61
32
29
Ново-Кусковская
17 872/9
8 489/6
9 383/3
29
15
14
65
29
36
94
44
50
Тяжинская
17 488/6
14 613/5
2 875/1
29
15
14
44
20
24
72
35
38
Бирилюсская
5 348/2
—
5 348/2
21
15
6
15
7
8
36
22
14
ИТОГО
202 931/83
135 194/55
67 737/28
367
219

604
272
332
971
491
480
* Архив УВД НСО. Ф. 20. Кор. 38. Т. 1. Л. 267.
** В числителе — численность контингента, в знаменателе — количество комендатур. *** Вольнонаемные. **** Трудпоселенцы.
173

При этом прослеживалась следующая особенность: в участковых комендатурах северных районов вольнонаемный состав значительно преобладал над «выдвиженцами» из «спецконтингента» (219 и 148 чел. соответственно); среди работников поселковых комендатур, где и шла основная текущая аппаратная работа, соотношение было уже иным — 272 и 332 чел. соответственно.
Состояние комендатурной системы ярко высветила трагедия на о-ве Назино, происшедшая весной—летом 1933 г. в Александро-Ваховской комендатуре (см. раздел 4 гл. III). Несколько комиссий разного уровня, расследовавшие ее причины и обстоятельства, пришли к единому выводу о том, что трагедия явилась результатом несогласованных действий отдельных звеньев репрессивного механизма. При этом объектом разбирательств стал аппарат СибЛАГа — от управления до поселковых комендатур. Амбиции, некомпетентность и просчеты вышестоящего звена — ГУЛАГа, за которым стояло руководство ОГПУ, в ходе расследования по вполне понятным причинам краевыми комиссиями замалчивались, не обсуждались и, тем более, не осуждались. По должностному положению ряд виновных был неоднороден — от начальника СибЛАГа А.А. Горшкова (строгий выговор) до стрелков ВОХР комендатуры (отданы под суд).
Масштабы репрессий в отношении должностных лиц по этому делу были значительными (со стороны краевых властей они носили демонстративное, показательное значение) и заслуживают подробного рассмотрения, поскольку через наказание за преступления отчетливо проступали черты и признаки того, как работал репрессивный аппарат, особенно его низовое звено. Мы приводим данные о репрессиях в отношении аппарата Александро-Ваховской комендатуры (табл. 14).


Таблицы из книги

http://picasaweb.google.com/sovderglazamivchk/Sim

Таблица 14
СПРАВКА
о привлеченных к ответственности работников Александро-Ваховской комендатуры за период с апреля по сентябрь 1933 г.*
[Не позднее конца октября 1933 г.]

№№ п/п
Фамилия, имя и отчество, должность, местожительство
ХАРАКТЕРИСТИКА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Направление
дела
1
КУЗНЕЦОВ Г.М. Комендант Томской пересыльной комендатуры
При отправлении партии т/переселенцев из гор. Томска в Александро-Ваховскую к-ру не снабдил эшелон медикаментами. Не обеспечил в пути следования высланных кипяченой водой, в результате употребления сырой воды в пути имели место массовые заболевания и факты смертности. Не принял мер к скорейшей отгрузке продовольствия в Чаинскую к-ру, в результате т/переселенцы, занятые на строительстве некоторый период находились без продовольствия.
Дело по обвинению КУЗНЕЦОВА и ЦЕПКОВА направлено в Особое Совещание при Коллегии ОГПУ
174

№№ п/п
Фамилия, имя и отчество, должность, местожительство
ХАРАКТЕРИСТИКА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Направление дела
2
ЦЕПКОВ ДА. Комендант Алек-сандро-Ваховской к-ры
Получив задание о проведении подготовительных работ к приему с начала навигации новых контингентов труд-поселенцев бездействовал и к моменту прибытия т/переселенцев к-ра к приему была совершенно не подготовлена, в результате этого прибывшие партии т/переселенцев высаживались на острове, не были обеспечены жилищем, медобслуживанием, питанием, что среди них вызвало массовые заболевания и смертность. Не принял мер к прекращению без-чинств среди т/переселенцев. Наносил побои и плевал в лицо т/переселенцам.

3
ЩЕРБАК стрелок ВОХР Александро-Вахов-ской к-ры п. Нази-но
Участие в убийстве т/переселенца (еврея, фамилия не установлена) с целью ограбления.
Следствие ведется Александровским райаппаратом ОГПУ
4
СВИРИД Г.П.
адмссыльный прож. д. Назино
По договоренности с ЩЕРБАК убил т/поселенца, взяв у последнего 700 р.[,] из них 400 руб. передал ЩЕРБАК, 300 р. взял себе.
5
ВЛАСЕНКО Н.И.,
пос. комендант, пос. Назино, А-Ваховской к-ры
Систематическое избиение т/пос. издевательства, применение голодного пайка, бросание в воду и т.п.
6
ГОЛОВАЧЕВ И.В.
Систематически избивал, издевался над т/пос, бросал их в воду, в результате чего 1 из брошенных утонул.
7
ХОХЛОВ, Зав. ларьком пос. Назино
Совместно со стрелком ГОЛОВАЧЕВЫМ систематически избивал т/пос, крал пайки у т/пос, скупал вещи у них, издевался, заставлял т/п подносить ему убитую дичь из воды и т. п.
След. дело находится в производстве 5 отд. СПО ОГПУ
g
ШИХАЛЕВ В.К. комендант Назин-ского лагеря
Не принимались меры к прекращению бесчинства, избиений, ограблений т/п, не вел борьбы с побегами и занимался спекуляцией.
Дело направлено в производство 5 Отд.
9
МУШКИН, пом. к-та пос. В-Панино
Пользуясь служебным положением, занимался хищением товаров из ларька, скупал вещи у т/п.
Дело направлено на производство в 5 Отд.
10 И 12
БОНДАРЕВ КРИВОНОСОВ ШИШЛО - стрелки ВОХР Ал-Вахов-ской к-ры.
Избиение т/п.
Дело направлено в 5 Отд. СПО ПП
13
ПАНАСЕНКО, поселковый комендант
Избиение т/пос.
Следствие ведется Александровским Райаппаратом
175

j>fe№
Фамилия, имя и
ХАРАКТЕРИСТИКА
Направление

отчество, долж-
ПРЕСТУПЛЕНИЯ
дела
п/п
ность, местожи-



тельство


14
СУЛЕЙМАНОВ
Избиение т/переселенцев.
Дело ведется

пос. комендант

Александров-



ским Райаппа-



ратом
15
КАРЧУГАНОВ,
Избиение т/поселенцев.
Поручено

стрелок ВОХР

Нарымскому
16
САРАЕВ, стрелок

отделу произ-

вохр.

ведение рас-
17
ХЛЕБЦОВ В. -

следования

пос. к-т



ПРОКОПЬЕВ -



пом. поселкового



к-та


18
СЛИНКИН Н.Т.,
Развал снабженческой работы, бездея-
Следствие ве-

Нач. снабжения
тельность.
дется Алек-

Александ. к-ры

сандровским



Райаппаратом
19
ЦАРАПКИН -
Избиение трудпоселенцев, мародер-
Следствие

пос. комендант
ство.
ведется Алек-
20
ЦВЕТКОВ - пос.

сандровским

комендант

Райаппаратом
21
БОЛОНКИН -
Избиение трудпоселенцев, мародер-
Следствие

стрелок ВОХР
ство.
ведется Алек-



сандровским



Райаппаратом
22
КОВАЛЕВ - зав.
Хищение, растраты.
Следствие

базой Александров-

ведется Алек-

ской к-ры

сандровским



Райаппаратом
23
ФРОЛОВ, бывш.
Не справившийся с работой, бездея-
Сняты с рабо-

комендант А-Ва-
тельность.
ты.

ховск. к-ры


24
ЗАВЬЯЛОВ — пос.



комендант


*ГАНО. Ф. П-7. Оп. 1. Д. 626. Л. 1-3.
Выступавшие перед членами краевой партийной комиссии функционеры СибЛАГа Горшков, Долгих и др., объясняя случившуюся трагедию стихийным стечением обстоятельств и серией ошибочных решений, принятых работниками нижестоящих звеньев, фактически занимали оборонительную позицию. Еще в июне 1933 г. на месте событий Долгих, будучи начальником отдела трудпоселений СибЛАГа, давал нелицеприятную характеристику руководству самой комендатуры, поселковым комендантам. «Они оказались без всякой инициативы, — констатировал Долгих. — Они отнеслись халатно к организации приема и расселения рецидива и установлению строго лагерного режима и к их трудовому использованию. Это они непосредственные виновники тяжелого положения с расселением нового контингента в Александровском районе.
Это бездействие руководящего состава комендатуры, отсутствие у него распорядительности имело известное воздействие и на отношение
176

стрелков к своим обязанностям <...> Так, например, выясняется, что некоторые конвоиры допустили издевательства над рецидивистами, и никто из комендатуры на это не реагировал. Сам Цепкое проявил случаи избиения рецидивистов <...> Но в основном настроение стрелков здоровое. Они даже проявляют определенные героические усилия в этих тяжелых условиях <...>»58
В октябре 1933 г., давая показания краевой комиссии, Долгих уже не отрицал и собственной вины, но объяснял ошибки с позиций чекиста, выполнявшего задания партии в сложнейших условиях. «...В нашем деле, — говорил он, — имеют колоссальное значение кадры. Прежнее переселенческое управление имело большие кадры старых опытных работников. Мы как органы ГПУ занялись делом переселения 3 года назад. За 25 лет существования в Сибири железной дороги было завезено в Сибирь от Челябинска до залива Святой Ольги около 1.000.000 человек, а нами же за 3 года — только в один Нарымский край было вселено 200 с лишним тысяч людей. Вы видите[,] какой громадный размах и какая проделана громадная работа и все это было сделано без наличия специально подготовленных к этому делу кадров. Ни я, как человек военный, 18 лет побывавший в армии, ни Горшков, никто из других наших работников этими вопросами раньше не занимались, нас выдвинула на эту работу партия, дала нам указание эту работу проводить, и мы ее проводили. У нас [с] кадрами дело плохо. Нужно обратить самое серьезное внимание на кадры, потому что они решают исход всех операции. Мы не располагаем необходимыми кадрами ни в какой мере. Даже коммунисты-большевики в нашем трудном сложном деле сплошь и рядом не всегда оказываются на высоте. Окружающая обстановка, постоянное общение с чуждым элементом на некоторых из них оказывает разлагающее влияние. Из последней партии присланных на работу в комендатуры партийцев — один застрелился, много пошло под суд, много спилось <...> я должен сказать, что если бы с нашей стороны не было проявлено достаточной энергии, гибкости, мы имели бы не одно Александровское дело, а гораздо больше»59.
Начальник СибЛАГа Горшков доказывал, что, локализуя «деклассированный городской элемент» в границах самой отдаленной комендатуры, имевшей статус штрафной, чекисты тем самым избавили регион от разрастания трагедии. «Когда приехал этот народ, — отмечал он, — то мы сразу увидели, что вселять его в нормальные комендатуры, где имеются старые контингенты, с которыми мы уже проделали известную работу, где имеются старожильческие поселки и крестьянские элементы — расселять нельзя. Совершенно немыслимо было бы расселить таким образом эти 300 тысяч людей. Мы допустили ошибку, когда на Тарском Севере завезли 600 чел. деклассированного элемента. Там поднялся страшный вой, потому что эти элементы начали грабить местное население. Тогда их просто стали избивать дрекольями по закону тайги. Этих людей надо было послать в такую комендатуру, где они могли освоиться с наименьшим вредом для окружающего населения, конечно не на сельском хозяйстве, но при обязательном условии иметь огороды и т. д., чтобы можно было завозить как можно меньше продуктов»60. Горшков дал понять, что основным виновником отправки большой массы городских маргиналов («деклассированных») и рецидивистов в
177

спецпоселки с крестьянским населением являются директивные органы в Центре, решившие таким простым способом «разгрузить» места заключения и «очистить» крупные города и приграничные территории: «...тут как-то мне говорили, да я и от товарищей слыхал, будто бы нас считают виноватыми в том, что нельзя было посылать на Север рецидив, а собрать его в лагеря <...>, — возмущался он. — Почему этого не сделали [?] Во-первых, потому, что в этот момент был такой отрезок времени, когда карательная политика нашего Края изменилась, когда не только рецидив на 3 года, но и осужденные за уголовные и другие преступления, кроме шпионов, до 5 лет шли на высылку, и только свыше 5 лет шли в лагеря. Как Вам известно, существует такое положение, что в лагеря мы берем только здоровых, а всех нездоровых и слабых мы из лагерей, как Вам известно, освобождаем. И из этого контингента 70 %, т. е. 5 1/2 тыс. я освободил по существующему положению. Из этих людей мы должны были бы 25 % взять в лагеря, а 75 % по существующему положению освободить. Если бы я даже нарушил все существующие законы и положения и поселил бы их в лагеря, то на завтра я 75 % должен был бы освободить <...> Я говорил, что их надо отправить на Север, изолировать. Я написал в Москву, что неизбежны эксцессы с этим деклассированным элементом. А куда же их де-вать[?]»61. Ему вторил Долгих: «Мы только лагеря, но есть и другие органы, повыше нас. Ну, мы сделали ошибку, недоучли, что же остальные организации смотрели?»62
Основной «стрелочник», к тому времени уже снятый с должности бывший комендант Цепков, также считал, что изоляцией прибывших на остров напротив д. Назино, где был создан своего рода лагерь-распределитель, он предотвратил катастрофу в более серьезных масштабах: «Я считаю себя виновным[,] во-1-х в том, что выполнил распоряжение местных партийных организаций в части приемки и выселения прибывших деклассированных элементов на остров. Я считаю, что это с одной стороны было плохо, а с другой не плохо. И вот почему. Если бы эти прибывшие деклассированные были выселены не на остров, а на места, которые были мной подготовлены, то их положение было бы лучше, но для местного населения это была бы "могила", было бы плохо»63.
Участвовавшие в расследовании члены краевой комиссии не могли не понять, что представители всех звеньев аппарата СибЛАГа воспринимали высланных в Александро-Ваховскую комендатуру как обреченных на гибель. Не будучи где-либо зафиксированной, такая позиция определяла отношение к переселенцам и действия низовых работников комендатуры. В своих показаниях уже снятый с должности бывший райуполномоченный ОГПУ в Александровском р-не Семернев рассказывал, как в комендатуре работала комиссия по проверке заявлений переселенцев об ошибочности их высылки: «...тов. Ковалев (председатель комиссии. — С.К.): а не было разговоров, что вообще от этих людей никаких заявлений принимать не нужно[?] Семернев: Среди низшего персонала были такие разговоры, что раз попал — то значит за дело и заявления никакого подавать не стоит. Ковалев: а были такие разговоры, что с этими людьми няньчиться не следует, что их прислали туда умирать[?] Семернев: Может быть и были такие разговоры со стороны контрреволюционного элемента. Проскальзывали такие случаи со
178

стороны медицинского персонала, который иногда рассуждал, что в силу сложившейся обстановки люди должны тут умирать»64.
В ходе разбирательств выяснилось, что аппарат СибЛАГа в своих действиях в определенной мере полагался на опыт, приобретенный за предыдущие три года, когда многие просчеты карательных органов компенсировались и «погашались» крестьянской самоорганизацией и взаимопомощью, особенно при расселении на новых местах. Это прямо отмечалось в показаниях Цепкова: «...с момента организации Александро-Ваховской комендатуры она считалась штрафной и туда посылали штрафников <...> В 1931 г. никаких построек не было, приехали переселенцы — бывшие кулаки, они строили сами. Я предполагал, что и сейчас идут семейные люди, а не одиночки. Оказалось, что послали таких, которые были совершенно без рубашки, без штанов, одними словом, не имели ничего <...> Для примера скажу, что в 1931 г. прислали повстанцев с [Парбигской] комендатуры. Я спешно старался закончить бараки, работал день и ночь, а эти прибывшие давай самовольно строить себе землянки. Я запрещал это делать, а утром встаешь, смотришь[,] несколько землянок уже есть. В конце концов настроили целый поселок из этих землянок. В результате мы сами вышли из положения потому, что отправлять их на поселки было нельзя, так как они принесли с собой тиф, с которым нам пришлось бороться почти полгода»65.
О том, что с крестьянским «контингентом» обращались цинично и ранее подтверждал также Долгих: «В 1930 г. в ноябре месяце мы переселили 5 тысяч человек в Тоинскую комендатуру на снег, ибо не было другого выхода, но тогда никаких политических событий не произошло, ибо этот контингент сразу же принялся за строительство. Строили печки, а в тамошних условиях можно построить в 10 часов. Если земля мерзлая, можно было бы снять пласт, сделать костер и через час-два глина оттает»66.
На чрезвычайные события отреагировали местные районный и окружной Нарымские партийные органы. Срочное обследование «состояния марксистско-ленинского воспитания по комендатурам Александровского, Каргасокского и Чаинского районов», предпринятое Нарым-ским окружкомом ВКП(б), выявило «полную разобщенность коммунистов, благодаря чего отдельные члены партии, варясь в собственном соку, иногда грубо извращают линию партии в проведении хозяйственно-] политических мероприятий <...> член ВКП(б) Панасенко на протяжении длительного периода времени систематически занимался зверским избиением трудпоселенцев, садил их в ямы во время дождя ночью <...> Были случаи утопления трудпоселенцев со стороны стрелков (Головачева и Асямова). Из упомянутых коммунистов только один т. Бе-лобородов — комендант Раздолинской комендатуры усиленно борется за повышение своей партийной грамотности <...> Нужно отметить, что т. Белобородое по социальному положению батрак. Чувствуется солидная пролетарская закалка <...>
Газет никто не читает. Секретарь ячейки [Усть-Чижапской поселковой комендатуры] т. Воронков предпочитает учебе охоту на медведей. Во время весеннего сева отдельные коммунисты этой ячейки (староста поселка) открыто саботировал выполнение плана сева и раскорчевки земель <...> в отсутствии классовой бдительности в поселке баптистами
179

была создана тайная группа, которую разоблачила группа молодых селькоров <...> Ячейка <...> допустила существование при клубе особой группы молодежи, которой руководит спецпереселенец»67. В ответ на эту информацию о составе и деятельности аппарата комендатур последовали директивные указания о «чистке» состава. Крайком ВКП(б) своим постановлением от 1 ноября 1933 г. обязал полпреда ОПТУ Н.Н. Алексеева «организовать проверку руководящего состава комендатур СибЛАГа и руководящего состава всей периферии на предмет как отстранения непригодных, так и усиления аппарата СибЛАГа новыми работниками»68.
Были ли среди подвергнутых дисциплинарным, судебным и партийным (для членов ВКП(б)) санкциям за Назинскую трагедию «случайные» люди? Признанный главным виновным комендант Цепков рассказывал комиссии о себе так: «Член партии с 1924 года. По социальному положению крестьянин. Хозяйство было бедняцкое <...> Когда я в 1919 г. вернулся из германского плена[,] работал председателем сель-ревкома, сельсовета, затем работал в Болотнинском райисполкоме, был членом Омского уисполкома, председателем райисполкома. На комендантской работе с 15 мая 1931 года. Я организовал Александро-Вахов-скую комендатуру, знаком с условиями работы»69. Комендант Томской пересыльной комендатуры Кузнецов в своей биографии упомянул, что в партии состоял с 1918 г., по профессии булочник, пекарь. В органах ВЧК начал работать с 1919 г. «В 1924 г., — сообщал он, — по постановлению ЦКК был уволен из органов Чека, меня исключили из партии как темную личность. Потом ЦКК меня восстановила, имеется совершенно секретное постановление. В 1924 г. я был демобилизован и 6 лет работал в кооперации. В 1930 г. я опять начал работать в органах ГПУ — в Улаге, откуда добровольно 27 августа [19] 31 года поехал сюда. Назначен был в комендатуру Кузнецка, где работал по март текущего] г[ода], за работу в Кузнецкой комендатуре премирован — награжден оружием. После этого был комендантом [в] Томской пересыльной комендатуре»70.
И если Цепкова с его крестьянским происхождением и умением работать с крестьянским «контингентом» мог ошеломить и дезорганизовать происходивший у него на глазах хаос, ставший одной из причин смерти за короткий срок нескольких тысяч человек на острове в Оби, то Кузнецов, имея несомненно «чекистскую закалку», наверняка не утратил хладнокровия в экстремальной обстановке. Уже в ходе партийного расследования стало известно, что накануне отправки части «контингента» из Томска он «превысил полномочия». В документе приводятся обстоятельства этого инцидента: «Кузнецов — тут случай такой, когда я с пом. командира вошел в барак[,] и мы стали спрашивать, кто производил скандал, поломку табуреток и т. д. Присутствующие в бараке демонстративно отказались назвать зачинщика. После этого мы взяли 3-х человек, которые, по нашему мнению[,] являлись главарями и перевели в другое помещение, а остальным сказали, что их расстреляли. Фельдман (особоуполномоченный коллегии ОГПУ). — По Вашему объяснению выходит, что Вы были даже пассивны во всем этом деле, что Вы не являлись инициатором. Говорите прямо, как было дело. У нас
180

имеются сведения, что этих людей было 7 человек, что они выводились за сарай и над ними Вы производили инсценировку расстрела»71.
Фигура Долгих, начальника отдела трудпоселений СибЛАГа ОГПУ, отвечавшего за трагическое расселение спецпереселенцев весной—летом 1933 г., заслуживает более детального рассмотрения, поскольку в ней воплощены типичные для того времени и должности черты чекиста. Сибиряк, уроженец г. Барнаула, Долгих в графе «соцпроисхождение» давал не совсем «благоприятную» информацию: «отец до революции бревновоз и торговец лошадьми». Сам Долгих после окончания церков-но-приходской школы стал работать в кустарных мастерских, откуда в 1915 г. был призван в действующую армию, к 1917 г. дослужился до чина фельдфебеля. Вернувшись в конце 1917 г. в Барнаул, он сначала «не сориентировался», вступил в партию социалистов-революционеров, членом которой оставался до мая 1918 г. После падения Советской власти в регионе и до ноября 1918 г. «находился на полулегальном положении», поскольку весной—летом 1918 г. принимал участие в отряде Красной гвардии. Некоторое время (с ноября 1918 по март 1919 г.) провел в Барнаульской тюрьме. С восстановлением Советской власти в Сибири, с конца 1919 г., начала складываться военная карьера Долгих: он быстро продвинулся до должности командира полка, воевал против войск Врангеля, затем возглавлял дивизион частей особого назначения на Алтае, в 1922 г. удостоился редкого для послевоенного времени ордена Боевого Красного Знамени за уничтожение отряда Кайгородова. В 1925 г. Долгих окончил в Москве Высшую военно-тактическую стрелковую школу «Выстрел», и перед ним открывались новые карьерные перспективы. Однако что-то не сложилось, и с 1926 по 1928 г. он работал начальником ИТД в Барнауле, а с 1928 по 1930 гг. — начальником Барнаульского адмотдела НКВД. В августе 1930 г. Долгих перевели на укрепление вновь созданного в СКАУ комендантского отдела. Таким образом, Долгих стоял в прямом смысле у истоков создания системы комендатур. На этой должности, став затем начальником отдела (спец)труд-поселений СибЛАГа, Долгих сумел проработать до весны 1938 г., пережив смену нескольких руководителей ведомства. Затем он работал за пределами Сибири начальником ряда крупных лагерей (ВятЛАГ, Ив-дельЛАГ, ЮжкузбассЛАГ), заместителем начальника Главного управления по делам военнопленных и интернированных МВД. В возрасте 54 лет в звании полковника он был уволен по болезни с правом ношения военной формы, особыми отличительными значками на погонах72. В 1933 г. Долгих случайно уцелел и не был снят с работы (его непосредственного начальника Горшкова с должности сняли и отправили в Среднюю Азию). Постановление Запсибкрайкома ВКП(б) гласило: «Помощник начальника СибЛАГа т. Долгих И.И. как непосредственно руководивший проведением всей операции, заслуживает сурового партийного взыскания. Но учитывая, что т. Долгих свою прошлую работу по расселению спецпереселенцев проводил удовлетворительно, ограничиться объявлением строгого выговора»73. В последующие годы Долгих продемонстрировал свою незаменимость на занимаемой должности. Весной 1937 г. руководство Западной Сибири возбудило перед НКВД вопрос о награждении Долгих орденом Ленина «за успешное проведение хозяйственного и политического освоения трудпоселений в необ-
181

житой Нарымской тайге»74. Нарком Н.И. Ежов в письме от 5 апреля 1937 г. на имя Сталина так «расшифровывал» роль Долгих в освоении Нарыма: «...благодаря энергии тов. Долгих в Нарымской тайге заведено интенсивное культурное зерновое хозяйство, организованы ряд кустарно-промысловых охотничьих и рыбацких артелей, построены больницы, школы, детские дома и ясли и созданы другие культурно-бытовые условия, обеспечивающие превращение десятков тысяч кулацких семей в трудовое население <...>»75 Ордена Ленина Долгих не удостоили. Начавшаяся летом 1937 г. эпоха «Большого Террора» едва не поглотила его самого как исполнителя многочисленных «вредительских» установок. Осенью 1937 г. краевая прокуратура прямо упоминала Долгих в числе инициаторов «контрреволюционной политики» слияния неуставных сельхозартелей с колхозами в Пихтовском р-не Западной Сибири76. Вероятно, благодаря внутриведомственному переводу на должность заместителя начальника КрасЛАГа (Красноярский край) весной 1938 г. ему удалось уцелеть и даже получить некоторое повышение по службе, хотя пиком его профессиональной деятельности безусловно следует считать «освоение» Нарыма по-гулаговски.
По архивным документам Долгих представляется жестоким и прагматичным «архитектором» сиблаговской системы комендатур. Удерживаться на таком посту ему позволял опыт деятельности в экстремальных условиях гражданской войны и борьбы «с бандитизмом». Бывая в длительных командировках в районах размещения комендатур, Долгих нередко оказывался перед необходимостью оперативно принимать решения, даже если для этого требовалось «обострить» отношения с руководством местных партийных и советских органов. Зимой 1931 г. несколько секретарей райкомов ВКП(б) Нарымского края пытались «свалить» Долгих. В обращениях к Эйхе они указывали, что помощник начальника СибЛАГа нарушал партийную политику и недооценивал, а то и игнорировал мнения районных руководителей при расселении и устройстве спецпереселенцев. Так, он не счел необходимым настаивать на форсированном создании неуставных артелей, распорядился раздать единоличникам скот на период зимовки, чтобы уберечь его от падежа, и т. д.
Долгих сравнительно быстро уяснил, что особые условия режима спецпоселений, их фактическая экстерриториальность позволяют руководству комендатур не просто иметь административно-хозяйственную независимость, но и добиваться подключения местных ресурсов (кадровых, финансовых и др.) для решения периодически возникавших проблем. В своей докладной записке в крайком ВКП(б) и крайисполком о состоянии нарымских комендатур в марте 1932 г. он прямо указывал на «отсутствие втянутости в работу по хозяйственному устройству и хозяйственному освоению спецпереселенцев районных органов <...> Районные центры (РИК и райкомитеты ВКП(б)) продолжают видеть в комендатурах ОГПУ единственных ответчиков и проводников всех мероприятий по хозяйственному освоению спецпереселенцев и проведение ряда хозяйственных мероприятий предлагают проводить комендатурам»77. Долгих практически всегда удавалось побеждать в конфликтах с районными организациями вокруг определения мест расселения спецпереселенцев и землеустройства поселков. В докладной записке он не без удовлетворения констатировал: «Необходимо отметить, что вопрос,
182

имеющий свое начало с весны 1931 г., допустимость расселения спецпереселенцев среди старожильческого населения и разрешенный крайисполкомом, на местах в [Шерстобитовском] РИКе остался открытым до нашего приезда; так, на земли, где расселены спецпереселенцы[,] РИК намерен был переселить вновь образовавшийся колхоз, а спецпереселенцев числом 400 семей намеревался снова переселить на другие места. Комиссия на месте урегулировала создавшееся положение, и РИК от своего намерения отказался»78.
В значительной мере под влиянием опыта собственных напряженных отношений с партийными и советскими органами руководство СибЛАГа добилось того, что постановлением СНК СССР от 20 апреля 1933 г. при реорганизации спецпоселений в трудпоселения в Нарым-ском крае весь аппарат наркоматов и хозорганов, обслуживавший спецпереселенцев, вместе с денежными и материальными средствами передавался ОГПУ. Таким образом кадры, средства и ресурсы, которыми располагала в этих районах государственная система, концентрировались в руках репрессивного ведомства. В 1933 г. создание системы СибЛАГа в Нарымском крае завершилось. На протяжении нескольких последующих лет сложившийся порядок управления не пересматривался.
Первая попытка НКВД освободиться от бремени социально-хозяйственных функций в северных комендатурах Западной Сибири была предпринята в конце 1935 г. В процессе подготовки постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б), посвященного подъему сельского хозяйства северных территорий Запсибкрая, в т. ч. перспективам освоения региона силами спецпереселенцев, отделом трудпоселений УНКВД был поднят вопрос о сложении ряда несвойственных карательным органам функций. Эйхе и Грядинский в докладной записке, направленной Сталину и Молотову в декабре 1935 г., оценили такой шаг как преждевременный. «В связи с тем, что заканчивается процесс трудоустройства трудпоселенцев, — писали они, — а также часть из них восстанавливается в правах гражданства — у работников НКВД очень сильны тенденции начать передачу управления трудпоселков местным советам и райисполкомам, а хозяйственное обслуживание трудпоселенцев — в ведение органов Наркомзема. Мы считаем, что в данный момент это мероприятие не своевременно и может отрицательно отразиться на всем процессе хозяйственного освоения трудпоселенцами Севера и укрепления хозяйства трудпоселенцев. Проведение этого мероприятия нужно отложить еще на 1 — 1 1/2 года, пока окончательно не завершится процесс трудового устройства трудпоселенцев и укрепления неуставных артелей»79. Аргументы краевых руководителей были восприняты в Центре, и принятое 17 января 1936 г. постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) о мерах по развитию севера Западной Сибири заканчивалось так: «СНК СССР и ЦК ВКП(б) считают несвоевременной в настоящий момент передачу обслуживания трудпоселенческого населения органам Наркомзема и предлагают сохранить существующий порядок»80.
Принятие Конституции 1936 г. помогло руководству НКВД довести до конца задуманную реорганизацию управления трудовыми поселениями в Западной Сибири и Казахстане. В январе 1937 г. Ежов, заручившись поддержкой Прокурора СССР Вышинского, обратился с
183

письмом к Сталину и Молотову, в котором просил санкционировать передачу с весны 1937 г. сети социальных, медицинских, культурных, торговых учреждений и неуставных артелей из ведения НКВД советским и хозяйственным органам Западной Сибири и Казахстана. Он предлагал также организовать в трудпоселках сельсоветы, а за комендатурами сохранить только надзорные функции81. Наряду с этим руководство НКВД предпринимало попытки постепенно интегрировать неуставные артели в колхозную систему, санкционировав там, где это было целесообразно, слияние неуставных артелей с ближайшими колхозами. В июне 1937 г. Наркомзем СССР разрешил трудпоселенцам вступать в члены ближайших к трудпоселкам колхозов. Однако в конце июня 1937 г. руководство НКВД в лице заместителя наркома М.Д. Бермана предложило Наркомзему «рассмотрение этого вопроса, отложить до решения общего вопроса о дальнейшем правовом положении трудпоселенцев»82. Правительственное постановление о переводе неуставных артелей трудпоселенцев на устав колхозов было принято значительно позднее, 9 сентября 1938 г.83 Тем не менее в 1937 г. Наркомат внутренних дел решил принципиальный для себя вопрос о передаче хозяйственной деятельности и сети инфраструктуры трудпо-селков местным советским и хозяйственным органам. В Западной Сибири процедура и сроки этой передачи определялись двумя постановлениями Президиума Запсибкрайисполкома (№ 1232 от 14 августа 1937 г. «О передаче в ведение Запсибкрайлеспромсоюза неуставных кустарно-промысловых артелей и кустпромцехов сельхозартелей системы ОТП по Запсибкраю» и № 1644 от 8 октября 1937 г. «О передаче хозяйственной деятельности по системе ОТП УНКВД по Запсиб-краю»). Ими, в частности, предусматривались для приема-передачи, на которые отводилось всего 1—1,5 месяца, создать комиссии нескольких уровней — краевую (во главе с представителем крайисполкома А. Ши-шаевым с участием начальника ОТП Долгих, а также представителей крайЗО, крайздрава и других организаций) и районные в местах размещения 13 участковых комендатур (в составе председателя райисполкома, участкового коменданта и представителей заинтересованных организаций). Однако в своей работе комиссии встретились с рядом трудностей, вследствие чего работа по приему-передаче хозяйственной деятельности растянулась с октября 1937 до конца 1938 г. Нормальной деятельности комиссий препятствовали объективные (осенняя распутица затруднила обследование отдаленных поселковых комендатур) и субъективные причины (запущенность отчетности в самих комендатурах и бюрократические задержки, возникавшие в недрах самой государственной машины, например, Сельхозбанк СССР, на протяжении нескольких лет настаивавший на предоставлении ему правительством права полного контроля за расходованием ссуд, отпускаемых неуставным сельхозартелям трудпоселенцев, получил его осенью 1937 г. и не спешил им воспользоваться84) причины. Комиссии в своей деятельности сталкивались с двойственной позицией местных советских и хозяйственных органов (в первую очередь земельных): стремление получить при передаче от комендатур максимум имущества и средств сочеталось с нежеланием принять на себя груз проблем (производственных, бытовых и др.), накопившихся в спецпоселениях.
184

Таблица 15
Дислокация иарымских и кузбасских комендатур с числом поселков и трудпоселенцев в них. На 1 января 1938 г.*

Районы области
Наименование
Кол-во
Расселено
комендатур
поселков
Семей
Человек
НАРЫМСКИЙ ОКР.



Александрове
Александровская
16
617
2 502
Каргасокский
Каргасокская
29
1 916
7 225
Каргасокский
Васюганская
28
1 530
5 193
Колпашевский
Колпашевская
48
4 455
16 487
Кривошеинский
Могочинская
12
2 109
7 762
Парабельский
Парабельская
77
3 351
15 084
Парабельский
Пудинская
48
1 823
8 121
Чаинский
Тоинская
42
2 123
14 405
Бакчарский
Галкинская
24
3 078
11 185
Бакчарский
Парбигская
12
1 147
5 321
ИТОГО по Нарымскому округу
336
23 150
93 385
СЕВЕРНЫЕ РАЙОНЫ НОВОСИБИР-



СКОЙ ОБЛАСТИ



Пихтовский
Колыванская
10
1 016
4 405
Томский
Томская
16
2 404
5 102
Асиновский
Ново-Кусковская
21
1 478
5 725
Зыряновский
То же
2
342
1 391
Тегульдетский
Тяжинская
39
1 832
7 352
ИТОГО по северным
районам
88
7 072
23 975
Всего по Северу

424
30 222
117 360
КУЗБАСС



Анжеро-Судженский
Анжерская
11
3 018
11 633
Анжерский
Анжерская
4
252
645
Ленинский
Ленинская
2
551
2 060
Гурьевский
Ленинская
1
106
394
Крапивинский
Ленинская
2
146
623
Кузнецкий
Кузнецкая
12
3 219
12 347
Гор. Сталинск
Кузнецкая
9
3 461
14 850
Горная Шория
Кузнецкая
11
767
3 615
Тисульский
Мартайгинская
13
1 316
5 861
Прокопьевский
Прокопьевская
18
7 026
30 722
Кировский
Тулинская
3
512
672
Итого по Кузбассу

86
20 374
83 422
ВСЕГО по ОТП:

510
50 596
200 782 * Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933 С. 223 - 224.

— 1938. — Новосибирск, 1994. —

185